Однако дельный совет Марата не подлежал применению без решения других проклятых вопросов — где жить и, главное, на что жить? Три недели после бегства из райцентра Макс прокантовался в общаге у медиков, где его приютил одноклассник. Жил на остатки летних заработков и стипендию, которую в прошлом году задерживали, а теперь выдали сразу за несколько месяцев. Гостем он был ненапряжным, две койки в просторной двухкомнатной квартире (общага строилась для иностранных студентов), рассчитанной на шесть человек, стояли пустыми, и соседи одноклассника не возражали против его присутствия. Но ведь одно дело — развлекающий их по вечерам бесчисленными анекдотами весёлый гость, который на днях уедет, и совсем другое — малознакомый человек без средств к существованию, проживающий в режиме «я к вам пришёл навеки поселиться». Решить обе проблемы могла только работа, причём, работа у кооператоров или коммерсантов — не имея военного билета и прописки в областном центре, устроиться куда-либо официально было невозможно. А вот подходящей работы как раз и не предвиделось.

Следующие полчаса Максим чувствовал себя как приговорённый к казни смертник, который заказал последнее желание. Желание выполнялось по высшему разряду: вокруг кипела именно та жизнь, о которой он мечтал. Интересные люди, красивые, раскованные девушки, дух коммуны, где люди, заработавшие сегодня, платят за тех, кто платил за них вчера или заплатит завтра, богемная атмосфера, ослепительное сияние деловых перспектив и просторы широких финансовых горизонтов… Но вся эта роскошь — в первый и последний раз. Завтра-послезавтра райцентр, потом призывной пункт, два года в стройбате, отправку в который ему пообещал военком, и (если, конечно, повезёт вернуться из стройбата живым) бесславное возвращение в родные, что называется, пенаты, где найти работу с каждым месяцем становилось всё сложнее.

Висевший в баре ровный разговорный гул неожиданно прорезало заводное дискотечное вступление. (До сих пор музыки не было — какой-то почётный гражданин бара «Kangaroo», чья личная пивная кружка в отсутствие хозяина хранилась на специальной полке у бармена, вместе с друзьями-иностранцами смотрел по видаку «Последнего бойскаута»).

Услышав музыку, посетители один за другим выныривали из нирваны и впервые за вечер смотрели на часы. «Love and hate what a beautiful combination», — разобрал Макс и сразу полюбил этот мелодичный и местами понятный даже ему хит. Сидевшие рядом Саша с Серёжей рассказали про традицию: заведение закрывается в девять; без десяти девять, в качестве, так сказать, первого звонка, бармен ставит «Love To Hate You», а вторым и третьим звонком (одновременно) служит «Hotel California». Правда, можно оплатить бармену продлёнку, час или два, но сегодня, похоже, народ не при деньгах и продлёнки не будет.

Макс в очередной раз восхитился этим чудесным местом и богатством его традиций. Мысленно прощаясь с «Kangaroo», который за вечер превратился для него в воплощение мечты о вольной и счастливой жизни, он впитывал «Hotel California» и недоумевал, как же так получилось, что он до сих пор не слышал эту изумительную песню. Впрочем, подумал он, впервые услышать такую песню следовало именно в таком месте. «Работа» послышалось ему; он отогнал галлюцинацию, жадно вслушиваясь в чрезвычайно уместное «Such a lovely place, such a lovely place»[7], но тут его тряхнули за плечо. Сидевший напротив Марат наклонился и закричал в ухо:

— Говорю, с работой подумаем. И не парься ты! Летом с ребятами магазин будем открывать, можно туда тебя поставить. Ну, бывай, Макс. Заходи, не теряйся.

— Спасибо! — проорал Максим, оживая. Он лихорадочно начал прикидывать, как продержаться оставшийся до лета месяц. В голове замельтешила всякая дичь насчёт не требующих залога кредиторов и не берущих денег вперёд сдатчиков жилья. Из хоровода расплывчато-туманных образов вдруг выплыла некая интеллигентная, небедная и вполне ещё свежая — лет примерно тридцати трёх — вдова, да, вдова, кажется, генеральская, проживающая в роскошной сталинке с высоченными потолками и комнатой-библиотекой. «Кстати, так я ж через неё и с военкоматом решу, раз она генеральская», — на полном серьёзе начал размышлять Макс, однако увлекательному походу в альфонсы к генеральской вдове не суждено было состояться. После секундной паузы Марат добавил:

— Смотри, если у тебя совсем голяк, то мне и сейчас стоящий человек пригодится. Хорошо платить пока не могу, разве, может, подкину когда немножко по мелочи, но накормить раз в день накормлю. Короче, завтра в десять у меня. Спросишь у общаги РГФ где искать — скажут.

3

Макс долго не мог понять, чем именно занимается его работодатель. Он каждый день исправно являлся в общежитие РГФ, где, занимая лучшую кровать в лучшей комнате, квартировал Марат. Не слишком солидное для коммерсанта жильё Марат объяснял так: девушки, ради отношений с которой стоило бы снимать хорошую квартиру, у него сейчас нет, а жить по-холостяцки куда веселее в общаге.

Из общаги они выходили на местный Арбат, в кафе «Минутка». Там Марат покупал им на завтрак по стакану кофе и длинной американской сигарете — 10-ти сантиметровые «Кэмел» с «Винстоном» и коричневые девчачьи «More» в кафе продавались по 10 рублей штука. Кофе пили на улице, и за завтраком Марат успевал пообщаться с десятком-другим знакомых. Большинство из них были обычными студентами, но попадались и деловые партнёры. С первыми Марат жизнерадостно болтал, либо вовсе не вставая со скамейки, либо стоя около неё; со вторыми же прогуливался метров десять, придав лицу серьёзное выражение и включая фирменную улыбку лишь на секунду, предшествующую прощанию. После кофе шли к телефону-автомату, откуда Марат назначал несколько встреч. Работа Макса сводилась к знакомству с партнёром по переговорам и почтительному (как бы демонстрирующему готовность немедленно откликнуться на любое поручение) стоянию в сторонке.

В первую рабочую неделю он запомнил студентку-художницу нереальной красоты, которая должна была сделать из бывшего книжного коммерческий магазин «Колониальные товары» — тот самый, куда летом планировалось поставить Макса, и пришедшего с художницей сутуловатого, неприветливого, но шикарного Майкла — тот курил американские сигареты, не покупая поштучно, а доставая из пачки. Мелькнул какой-то длинноволосый парень, который взял в Москве у солидных форинов[8] заказ на пять «лысых». «Лысым» назывался орден Ленина, и в тот раз Макса даже пригласили к участию в переговорах, чтоб узнать, нет ли у него, часом, знакомых провинциалов, которые могут за недорого привезти из своей глухомани хотя бы одного «лысого»; знакомых не было.

Потом Марат затеял объезд винных магазинов в близлежащих райцентрах. Целью была закупка водки по госцене за скромные взятки непритязательным и неискушённым (как предполагалось) провинциальным завмагам, желательно женского пола. Сначала пытались поговорить с самими заведующими, но почти везде нарывались на высокомерный отказ, переданный через продавцов. Потом сменили тактику и стали заходить с тыла, то есть с дверей для приёмки товара, где знакомились с грузчиками. В одном магазине им повезло — за небольшие комиссионные грузчики пообещали достать ящиков двадцать.